и плакала, и пела о своей горькой судьбе. «Она была певица с удивительным голосом», вспоминал поэт о ней впоследствии. По его словам, тот печальный напев, который слышится в иных его стихах, внушен ему песнями матери:

Играла ты и пела гимн печальный;

Ту песню, вопль души многострадальной,

Твой первенец наследовал потом.

С участием относилась она к принадлежавшим ее мужу крестьянам и нередко вступалась за них, когда он угрожал им расправой. Но попытки обуздать его ярость не всегда ей удавались. Бывали случаи, что при этих попытках он набрасывался с кулаками и на нее. Можно себе представить, как ненавидел его в такие минуты сын!

Кажется, не было другого поэта, который так часто, с такой благоговейной любовью воскрешал бы в своих стихах образ матери. Этот трагический образ увековечен Некрасовым в стихотворениях «Родина», «Мать», «Рыцарь на час», «Баюшки-баю», «Затворница», «Несчастные» и др. Задумываясь в детстве о ее горькой судьбе, он уже в те годы научился сочувствовать всем бесправным, угнетаемым женщинам, обреченным на беспросветную жизнь в условиях тогдашнего рабства.

Особенно горячее сочувствие вызывали в нем деревенские женщины:

Три тяжкие доли имела судьба,

И первая доля: с рабом повенчаться.

Вторая — быть матерью сына раба,

А третья — до гроба рабу покоряться,

          И все эти грозные доли легли

          На женщину русской земли.

Некрасов утверждал, что именно под влиянием матери им написано столько стихов, протестующих против угнетения женщин («Тройка», «Страда», «Мороз, Красный нос» и др.).

Но, читая все эти стихотворения Некрасова, мы чувствуем в них не только жалость к страдающим. Его деятельный, боевой темперамент был совершенно не склонен к пассивной и беспомощной жалости. Его любовь к угнетенным всегда сочеталась с ненавистью к их угнетателям.

Эту ненависть, как повествует он сам, чувствовали в нем все окружающие еще во время его малолетства:

Смеются гости над ребенком,

И чей-то голос говорит:

«Не правда ль, он всегда глядит

Каким-то травленым волчонком?

Поди сюда!» Бледнеет мать…

Волчонок смотрит — и ни шагу.

«Упрямство надо наказать —

Поди сюда!» — Волчонок тягу…

«Ату его!»…

Он не прощал обид даже родному отцу и называл его впоследствии в гневных стихах «деспотом», «губителем», «палачом».

III

Даже в ребяческих делах и затеях сказывалась его сильная воля.

Однажды, поздней осенью, случилось ему подстрелить на Печельском озере дикую утку. Озеро у берегов было затянуто льдом. Собака, испугавшись холодной воды, заупрямилась. Десятилетний охотник, забыв обо всем, кинулся в ледяную воду, поплыл за уткой и добыл ее.

«Это стоило ему горячки, но от охоты не отвадило», писала его сестра в воспоминаниях о нем. Такой это был смелый и настойчивый мальчик. Еще ребенком, услышав от няни, будто по ночам в саду гуляют черти, он в ту же ночь встал с постели и пошел в темный сад — на единоборство с чертями. Ему было страшно до обморока, но он не вернулся домой, пока не обошел все кусты и деревья:

Сошла мне даром эта ночь.

Но если б друг какой иль враг

Засел в кусту и закричал

Иль даже, спугнутая мной,

Взвилась сова над головой, —

Наверно б мертвый я упал!

Настойчивость и храбрость были его главными свойствами. Обучаясь верховой езде, он то и дело падал с лошади, и был такой день, когда он упал восемнадцать раз подряд; но в конце концов добился своего: сделался хорошим наездником. О тех пор, по рассказу его сестры, он уже «не боялся никакой лошади, смело садился на клячу и на бешеного жеребца».

Добиться своего ценою любого подвига, любого труда стало для него с детства законом.

Но настоящее свое призвание нашел он не скоро.

Много пришлось ему испытать неудач и тревог, прежде чем он вышел на прямую дорогу.

IV

В 1832 году будущий поэт вместе со своим братом Андреем поступил в первый класс ярославской гимназии. Единственное воспоминание, которое осталось в его поэзии от этих гимназических лет, полностью вместилось в два стиха:

Придешь, бывало, в класс

И знаешь: сечь начнут сейчас.

Отец неохотно платил за его обучение, ссорился с его учителями. Учителя были плохи, невежественны и поощряли тупую зубрежку. Не выдержав экзамена при переходе из пятого класса в шестой, мальчик был оставлен второгодником (весною 1836 года). Именно в это время он пристрастился к чтению. Читал беспорядочно все, что придется, — главным образом тогдашние журналы. Большое впечатление произвела на него в ту пору революционная ода Пушкина «Вольность», а также поэма Байрона о свободолюбивом и храбром корсаре (в драматизированном изложении Олина). Там же, в гимназии, впервые обнаружилось в нем призвание сатирика: он стал писать эпиграммы на учителей, на товарищей и на своего брата Андрея.

В июле 1837 года он окончательно ушел из гимназии.

Отец решил отправить его в Петербург, в Дворянский полк — так называлась тогда военная школа, славившаяся бессмысленной и жестокой муштрой. Юноше поездка в столицу пришлась по душе, так как он уже несколько лет тайно писал стихи и мечтал напечатать их в столичных журналах.

В конце июля 1838 года шестнадцатилетний Некрасов после многодневного путешествия в ямщицкой телеге приехал в Петербург с рукописью романа, с тетрадью стихов и с несколькими рублями в кармане.

Нелегко дались ему первые шаги в литературе. Он часто голодал, не имел пристанища, спал в ночлежных приютах, целую зиму ходил без пальто. Но его влекла к себе литературная деятельность, и ради нее он обрек себя на полуголодную жизнь.

Вскоре он исполнил желание матери: поступил вольнослушателем в университет (в сентябре 1839 года).

Некоторые его стихотворения были напечатаны в разных журналах, но за них почти ничего не платили.

В 1840 году он с помощью друзей напечатал книжку своих полудетских стихов под заглавием «Мечты и звуки». Книжка не имела успеха. Она была не хуже и не лучше других книжек такого же рода, появлявшихся тогда в несметном количестве. Как и все очень молодые стихотворцы, Некрасов подражал в ней другим поэтам.

«Кого, бывало, прочту, тому и подражаю», вспоминал он впоследствии об этих ранних стихах. Витиеватым и напыщенным слогом он перепевал